Неточные совпадения
Мне завещал отец:
Во-первых, угождать всем людям без изъятья —
Хозяину, где доведется жить,
Начальнику, с кем буду я
служить,
Слуге его, который чистит платья,
Швейцару, дворнику, для избежанья зла,
Собаке дворника, чтоб ласкова была.
Если вы в силах
послужить богом
Хорошей
собаке, честному псу,
Право же — это не унизило бы вас…
Но он тотчас же сообразил, что ему нельзя остановиться на этой эпитафии, ведь животные —
собаки, например, — тоже беззаветно
служат людям. Разумеется, люди, подобные Тане, полезнее людей, проповедующих в грязном подвале о глупости камня и дерева, нужнее полуумных Диомидовых, но…
Полугодовой медведь Шайтан жил в комнатах и
служил божеским наказанием для всего дома: он грыз и рвал все, что только попадалось ему под руку, бил
собак, производил неожиданные ночные экскурсии по кладовым и чердакам и кончил тем, что бросился на проходившую по улице девочку-торговку и чуть-чуть не задавил ее.
Тиранил же ужасно, обучая ее всяким штукам и наукам, и довел бедную
собаку до того, что та выла без него, когда он отлучался в классы, а когда приходил, визжала от восторга, скакала как полоумная,
служила, валилась на землю и притворялась мертвою и проч., словом, показывала все штуки, которым ее обучили, уже не по требованию, а единственно от пылкости своих восторженных чувств и благодарного сердца.
— Прыгай, Перезвон,
служи!
Служи! — завопил Коля, вскочив с места, и
собака, став на задние лапы, вытянулась прямо пред постелькой Илюши. Произошло нечто никем не ожиданное: Илюша вздрогнул и вдруг с силой двинулся весь вперед, нагнулся к Перезвону и, как бы замирая, смотрел на него.
— И буду, всегда буду. Ведь человек, который обличает других, уже тем самым как бы выгораживает себя и садится на отдельную полочку. Я вас обличаю и сам же
служу вам. Это напоминает
собаку, которая гоняется за собственным хвостом.
Такие люди иногда встречаются: живут,
служат, работают, женятся, умирают, от их присутствия остается такое же смутное впечатление, как от пробежавшей мимо
собаки.
Служил он где-то в гусарах — ну, на жидов охоту имел: то возьмет да
собаками жида затравит, то посадит его по горло в ящик с помоями, да над головой-то саблей и махает, а не то еще заложит их тройкой в бричку, да и разъезжает до тех пор, пока всю тройку не загонит.
Всею своею собачьей душою расцвела Кусака. У нее было имя, на которое она стремглав неслась из зеленой глубины сада; она принадлежала людям и могла им
служить. Разве недостаточно этого для счастья
собаки?
— Нечего, — говорю, — плевать: он комичен немножко, а все-таки он русский человек, и пока вы его не дразнили, как
собаку, он жил,
служил и дело делал. А он, видно, врет-врет, да и правду скажет, что в вас русского-то только и есть, что квас да буженина.
— Очень жалею, что вас убили, и готов
служить вам лошадьми, но только в противоположную от Мценска сторону, по простой русской пословице: «свои
собаки грызутся…».
Перестали гонять
собак и жиреть в бездействии в глуши деревень своих, стали
служить дворяне со времен Петра I; но чувство долга, сознание того, что они обязаны именно
служить, а не считаться на службе, и
служить для того, чтобы быть полезными отечеству, а не для своих выгод, — это сознание было еще недоступно даже большей части вельмож того времени.
— Другая
собака цепная и больше
служит, пока не удавят…
Квач (добродушно). Ничего, я привык! Я уже двадцать три года
служу… И совсем не как
собака! Начальство меня уважает. Орден обещали! Теперь дадут!
Должно быть, раньше он
служил в механиках, потому что каждый раз, прежде чем остановиться, кричал себе: «Стоп, машина!» и прежде чем пойти дальше: «Полный ход!» При нем находилась громадная черная
собака неизвестной породы, по имени Арапка.
Перезвон в «Братьях Карамазовых» — «мохнатая, довольно большая и паршивая
собака… Правый глаз ее был крив, а левое ухо почему-то с разрезом. Она взвизгивала и прыгала,
служила, ходила на задних лапах, бросалась на спину всеми четырьмя лапами вверх и лежала без движения, как мертвая… Коля, выдержав Перезвона определенное время мертвым, наконец-то свистнул ему:
собака вскочила и пустилась прыгать от радости, что исполнила свой долг».
Начались воспоминания. Губернатор и голова оживились, повеселели и, перебивая друг друга, стали припоминать пережитое. И архиерей рассказал, как он,
служа в Сибири, ездил на
собаках, как он однажды сонный, во время сильного мороза, вывалился из возка и едва не замерз; когда тунгузы вернулись и нашли его, то он был едва жив. Потом, словно сговорившись, старики вдруг умолкли, сели рядышком и задумались.
Ненавистную ему букву «е» он на самом деле совал всюду, и даже слово «пес» писал через нее, что
послужило поводом для одного московского юмористического журнала ответить ему в почтовом ящике: «
собаку через „е“ пишете, а в литературу лезете».
— Не беспокойтесь! Я не дворовая
собака, которую она вольна держать на привязи:
служу свободно, пока меня кормят и ласкают; не так — при первом толчке ногой могу показать и хвост, то есть хочу сказать, что я не крепостной слуга баронессин. К тому ж, нанимаясь к ней в кучера и коновалы, я условился с ее милостью, чтобы мне позволено было заниматься практикою в окружности Гельмета. Надеюсь, вы мне дадите хлебец и по другим эскадронам. В плате ж за труды…
— Пустяки! для брата Авраама нет ничего невозможного, — сказал секретарь баронессы, втирая ему осторожно в руку до десятка червонных. — Мы с тобой одного великого племени; обманывать, а не обманутыми быть должны; ты создан не
служить этой
собаке, которая того и гляди, что издохнет: можно тебе самому скоро быть главою раскола в России и учителем нашей веры. Мы делали уже дела не маленькие, были награждены; не изменим теперь друг другу, и нас не забудут.
Во-первых, было бы бесполезным притворяться перед Степаном — он слишком давно
служит у аристократов, чтобы не знать их вдоль и поперек; во-вторых, Степан был слишком ничтожен в глазах своего барина, чтобы тот стал перед ним стесняться более, чем перед какой-нибудь борзой
собакой из своей своры.
Вслед за лаем
собак послышался голос по волку, поданный в басистый рог Данилы; стая присоединилась к первым трем
собакам и слышно было, как заревели с заливом голоса гончих, с тем особенным подвыванием, которое
служило признаком гона по волку.
Обе эти
собаки имеют свои истории, свои характеристики и притом свои большие достоинства: они умны, сторожки и послушны, и за то, в противность отечественному обычаю, жили у Пизонского в таком довольстве и добре, что их собачья жизнь вовсе не могла
служить образцом настоящей собачьей жизни: обе были приючены, накормлены и, если бы нуждались в платье и в обуви, то они, наверное, были бы и обуты, и одеты; но они, говоря по истине, в этом до сих пор положительно не нуждались и вполне довольствовались своими природными шубами.